Зимой 1976 г. общежитие Московского института культуры на Левобережной посетил ангел… Ангел проник в комнату ночью, тривиально отперев замок кривым ключом со сбитой бородкой. Вася Руднев, студент 5-го курса, проснулся мгновенно, ухватившись высунутой из-под одеяла рукой за вполне реальную на ощупь белую сорочку ангела. - Нет-нет, о, достопочтимый сударь Василий, - торопливо зашептал ангел. - Я к Вам по очень важному государственному делу. Могу исполнить любое Ваше пожелание. Вася оглянулся на спящего соседа, затем на растаявший прямо на глазах оторванный кусок ангельской сорочки. И протер глаза. Нет, наваждение не исчезло. Что бы ни говорили о невозможности существования потусторонней силы ученые профессора. - Хочу жить хорошо, - размечтался Вася, - Чтоб магнитофон был. "Юпитер-201-стерео". Со всеми концертами Высоцкого. Чтоб телевизор цветной «Рубин-714». Джинсы «Levis». Да что там! Квартиру хочу на Арбате! Машину новую – «Запорожец»! - То есть, как обычно, - понуро вздохнул ангел. - Сдавать хорошо зачеты и экзамены нам не нужно. А нарушить закон сохранения денежной массы мы хотим. - Это как? – удивился Вася. - Видишь, я не простой ангел. У меня торгово-экономический профиль. Чтобы исполнить твои желания, мне надо тебя превратить в трудягу. Не знающего, что такое лень, или, что такое усталость. Будешь работать в 10 раз больше, чем папа Карло. Вкалывать по 25 часов в сутки… Или… - Скока?... – открыл рот Вася. - … Или ты должен примкнуть к группе единого мнения людей, отражающих общие интересы народа. Думать, как все. Говорить, как все. Делать, как все. Радоваться тому, что имеешь. Руководителей слушаться беспрекословно. Старших уважать и никогда им не препятствовать в совершении каких-либо дел. Будь то хорошие дела либо плохие. - … нет! У нас в партии не так… - Больше того! – не обратил внимания ангел на Васино замечание. - Забыть о своей гордости. Не только делать все, что скажет группа единого мнения, но и самому помогать старшим в их преуспевании. Даже если оно кажется тебе плохим и неправильным. Только так можно научиться действительно понимать друг друга. - Что ты несешь?! Какое понимание? – вознегодовал Вася. Он только вчера подал документы на вступление в партию. - За неправильные поступки нужно наказывать! Зло должно быть искоренено! Борьба за общее дело в том и состоит, чтобы ликвидировать происки врагов. - Ага, но скажи, пожалуйста, - мягко проговорил ангел, подняв руку, - кто прав? Тот, кто плывет по течению вместе со всеми, выражая понимание и согласие друг с другом, или тот, кто борется безуспешно против толпы? Кто недавно съездил в Германию и привез импортные магнитофоны, джинсы и потом их подпольно распродал среди студентов? Да, профессор Карасев. А кому не досталось ни магнитофона, ни джинсов?.. И теперь честно хочет проявить инициативу, и рассказать в надлежащие инстанции? - Так это же преступление! - взорвался Вася. Он уже забыл, что только что сам хотел просто так машину, дом. - Это спекуляция! Ангел смеялся. Почесывая выглядывающий из-за спины кусочек пушистого и белого крыла. - Хи-хи… А ты думаешь, желания просто так исполняются? Не-е-ет! Вот сумеешь сделать по-настоящему доброе дело: простить врага, выразить ему понимание, или проявить терпение и заботу к… - Ни за что! – уже сорвался на крик Вася. - И не нужны мне никакие желания! Я сам всего добьюсь. И тут лязгнула пружинами соседняя кровать. Сокурсник, Валера, до сих пор мирно спящий, подскочил, как ужаленный. - Ты чего орешь? – его нахмуренные глаза были готовы просверлить Васю. - Завтра зачет у Карасева, а ты спать не даешь. Валера перевернулся на другой бок и, плюхнувшись на подушку, тут же уснул. Обнимая в руках толстую тетрадь с лекциями о великих художниках эпохи Возрождения. А ангел исчез. Испугался, наверно. Если только Вася не заболел редкой болезнью – галлюциноманией. Столько готовиться, зубрить, не высыпаться, готовиться к очередной сессии – тут не только галлюники начнут приходить в гости, но и… Взгляд упал на тумбочку. Обшарпанную со всех краев, заставленную грязными стаканами и заваленную тетрадками с книгами. А с краю лежал обрывок газеты с фотографией. Поверх которой лежал ключ. Со сбитой бородкой. Этот ключ Вася потерял еще 2 дня назад. Как он долго ругался, когда обнаружил потерю. Досталось всем: и преподавателям, загружающим учебным материалом так, что он стал рассеянным; и сокурсникам, которые возможно нашли ключ и посмеиваются теперь над ним; и Валере, который сам мог спрятать ключ. Довольный Вася потянулся за ключом, как неожиданно разглядел лица на фотографии. Два человека, в белых рубашках и галстуках, стояли и улыбались на фоне Эйфелевой башни. Один постарше, лет 70-ти, был очень похож на профессора Карасева, только состарившегося, с мешками под глазами, с глубокими морщинами на лбу, а второй… Нет, не может быть! Очень знакомый нос с горбинкой, узкие губы и уши, похожие на листья капусты… Чем-то похож на его отца, но… Вася начал читать строчку под фотографией, ощущая, как бешено забилось сердце в груди. «Профессор Карасев Антон Леонидович со своим учеником Рудневым Василием Павловичем, открывшим закон 3-ей линии золотого сечения. Этот закон использовали еще с древности мастера живописи, в том числе Леонардо да Винчи, великий итальянский художник, 550-летию рождения которого посвящена выставка в Париже». Чтобы разглядеть фотографию, и прочитать надписи, Вася в темноте зажигал одну спичку за другой. И очередная спичка сделала неверный пируэт, вырвавшись на свободу из пальцев ошеломленного Васи, и быстро зажгла пламя на сложенной вдвое вырезке из газеты. Он телом бросился тушить, но обжегшись, побежал за стеклянным кувшином с водой, стоявшим на соседней тумбочке. Споткнулся, чуть не упал на спящего Валеру. Только стянул одеяло, обнажив волосатые ноги соседа. Когда он добежал до фотографии, пламя потухло. Оставив черные фрагменты сожженной бумаги, продолжающие аккуратно лежать на тумбочке. Вася закрыл глаза, пытаясь успокоиться. А было ли что-нибудь? Конечно, ключ ведь остался. И сгоревшую газету можно еще рассмотреть. Он вновь достал коробок спичек, и уже стараясь не делать больше ошибок, очень осторожно осветил антрацитовую бумагу. Ничего. Ни фотографии, ни лиц, ни следов от них. Только сверху были еле заметны серые на черном буквы названия газеты: «Московский аристократ. 15 апреля 2002 г.»